Законы безумия  - Мария Высоцкая

– Смотри, тут все просто, – поворачивается ко мне, слегка нахмурено смотря на мою руку, а после беспардонно опускает ее вниз, – иди сюда, – машет ладошкой, – вот, – тыкает пальцем в тетрадь, – тут считаешь, а дальше вот так, – вырисовывает линию, зажимая между зубов колпачок от ручки.

– А здесь? – вырывается само по себе, но я ведь не хочу ничего спрашивать, и разговаривать с ним тоже не хочу. Он побил Пашку в первый же день, как только появился, потом опозорил меня перед всеми, выставив зазнавшейся дурой, при том, что тест написать нормально она не может. А вчера опять отправил Сомова прилюдно в нокаут, позаботившись, чтобы это видело как можно больше народу, и все это никак не набрасывает ему очков. Только вот вчера, как и месяц-два назад, он помог мне, не говоря ни слова. Помог, потому что просто такой человек. Хороший человек.

Сжимаю пальцы в кулаки, опуская глаза.

– Здесь так же почти, – пишет формулу, а я придвигаюсь ближе. Наши плечи соприкасаются, и от этого мне становится дурно. Не понимаю, почему так реагирую, но в этот момент мне кажется, что еще немного – и я намеренно дотронусь до его русых и слегка взъерошенных волос. От этой мысли залипаю на его шевелюре, совершенно переставая слушать то, что он говорит. – Поняла?

Его голос приводит меня в чувство, и я отхожу в сторону.

– Да, – киваю.

– Ты чего красная?

– Что? – трогаю щеки и, кажется, краснею еще больше. – Жарко, – пожимаю плечами, – спасибо, – аккуратно забираю протягиваемую им тетрадь, стараясь не коснуться его пальцев.

– Обращайся, – улыбаюсь, но моя улыбка быстро гаснет, – только смотри, чтоб рыцарь твой не расплакался, как узнает, что я тебе задачки решаю.

– Пошел ты, Шелест! Я тебя не просила, – с остервенением заталкиваю все в сумку, собираясь уйти, а лучше убежать. Но кто-то в этом мире, кажется, против. Ручка сумки рвется, и та с шумом падает на пол.

Богдан так и сидит на подоконнике. На лице красуется улыбочка, его сильно забавляет вся эта ситуация, а я ползаю по полу. Пытаясь подобрать все, что разлетелось из открытой сумки.

– Наверное, пойду я, – слезает с подоконника, а я замираю, поднимая на него глаза, – а то ты так себе тут шею свернешь, пока от меня убегаешь.

Он уходит. Вальяжная походка, руки в карманах брюк, как всегда, выправленная рубашка, расстегнутый пиджак, не затянутый до конца галстук… он один так носит школьную форму, чем сильно выделяется, но ему, кажется, до этого совершенно нет дела.

Блин, ну почему я стояла как истукан, а потом и вовсе повела себя как последняя дура? Можно же было о чем-нибудь поговорить. Только о чем? У нас разве есть общие темы?.. Наверное, нет. Чувствую, как губ касается печальная улыбка. Я ему завидую, правда. Он может делать, что хочет, выглядеть, как хочет, говорить, что хочет. А я, я вечный заложник рамок и обстоятельств. Стискивая сумку, шагаю в класс. Не время сейчас плакаться, да и не место.

У дверей меня догоняет Пашка. Собственнически закидывает руку мне на плечо, почти затаскивая в класс. Народу еще немного, но из всех присутствующих в глаза сразу бросается Богдан, о чем-то разговаривающий с Максом. Опускаю взгляд и сажусь за парту.

Сомов усаживается к себе на последний ряд, а я сижу в ожидании, когда рядом присядет Шелест. Он садится, только когда в класс заходит Александра Васильевна. Она, как и всегда, обводит аудиторию строжайшим взглядом и чуть дольше остальных смотрит на меня. Потом чему-то кивает и начинает опрос домашнего задания. Выбор того, кто будет отвечать, падает на меня. Я плетусь к доске, сжимая тетрадь в руке, и переписываю на доску решение задачи. Она спрашивает меня о ходе решения. Заставляя разложить его по полочкам, потом докапывается до парочки определений и, поставив «отлично», возвращает меня за парту.

Сажусь на стул, украдкой смотря на Богдана, он занят какими-то своими делами в телефоне. С кем-то переписывается, улыбается. Интересно, с кем он общается, неужели с той девчонкой?.. Поджимаю губы.

– Ты на уроке вообще-то, – шепчу, приподымая бровь.

– Ты в блюстители морали заделалась? – даже не смотрит в мою сторону, пялясь в экран.

– Если ты думаешь, что, написав тест лучше всех, стал каким-то особенным, то…

– Да мне вообще плевать, кто и как его написал. Успокойся уже. И свое самолюбие утихомирь. Всем по*уй, одна ты только никак успокоиться не можешь с этими тестами.

– Я… – теряю дар речи. Как он может так говорить? Это важно. Все это очень важно!

– Ты, ты, – поворачивается, убирая телефон. – Гертруда, ну хочешь, я следующий специально хуже тебя напишу, чтоб ты больше так не переживала, а?

Что он вообще такое говорит? Он предлагает мне уступку. Типа я такая тупая, и он меня пожалеет. Снизойдет и напишет хуже… это… это просто омерзительно. За кого он меня принимает?

– Ты… мне… мне не нужны твои подачки. У тебя все это вышло случайно, ясно? Случайно, – повышаю голос, привлекая внимание, а потом утыкаюсь в учебник и сижу так до конца урока.

Этот так и тыкается в своем телефоне, с кем-то переписываясь. И плевать. Меня это вообще не касается. Плевать мне на него и его шлюх. Да, стискиваю зубы от обиды, закрывая волосами пылающие щеки.

Богдан.

– Богдан, ну как ты? Все хорошо? Вы уже приехали?

Закидываю сумку на плечо, придерживая дверь ногой.

– Да, полчаса назад.

– Ну, слава богу, а то я уже тут себе напридумывала.

– Я вот только заселяюсь.

– Ну, не буду мешать. Вечером позвони, пожалуйста.

– Конечно позвоню, мам. Пока.

– Пока, милый.

Марина скидывает вызов, а я наконец-то попадаю в свой номер. Ну мой он только на одну третью. Скоро сюда ввалятся еще два раздолбая, с которыми мы будем здесь жить весь период первенства.

Через десять дней после показушных боев я стоял на ж/д вокзале и ждал тренера, как пасхального кролика. Мозг отчетливо понимал, что вот-вот настанет первый этап первенства ММА среди юниоров, где все будет зависеть только от меня.

Кидаю сумку на кровать и минут на десять зависаю в душе. Взъерошив мокрые волосы рукой, быстро надеваю спортики и спускаюсь на первый этаж. Иваныч дал команду сбора в пять. Сейчас без пятнадцати.

Иду вниз, ловя себя на мысли, что последние дни нахожусь в дичайшем напряжении, мозг рвет на части, и местами я не понимаю, что происходит. Нервы на пределе, волнение зашкаливает, и это при всей внешней и внутренней собранности. Я еще не участвовал в боях такого масштаба. Первенство мира… это не 12-6 в висок и не тупое махание ногами перед стадом орущих идиотов.

Убираю руки в карманы, замечая подходящего Иваныча.

– Здорово, – жмет руку, – почти все в сборе.